Инсайдерская рента

Результатом постоянной угрозы экспроприации «соратниками по классу» становится краткосрочность временной ориентации отечественного предпринимательства. Это выражается в том, что российский собственник присваивает не предпринимательскую прибыль, а краткосрочную инсайдерскую ренту, т.е. доход, извлекаемый за счет контроля над финансовыми потоками предприятия (Дорофеев, 2001). Инсайдерскую ренту можно измерять через величину свободного денежного потока (Free Cash Flow), минус различные формы процента по займам и дивиденды, выплаченные акционерам, не располагающим контрольным пакетом. Механизм вывода ренты чаще всего связан с использованием подставных торговых компаний, зарегистрированных в оффшорах.

В начале 1990-х гг. российский крупный бизнес попал во временную зависимость от иностранных торговых компаний, не имея собственных каналов выхода на мировой рынок. Однако учреждение российскими предприятиями торговых компаний, зарегистрированных в оффшорах, было вызвано не только и не столько необходимостью преодолеть это препятствие, сколько потребностью обеспечить крупным инсайдерам надежные способы присвоения ренты. Таким образом, плюс к прямой своей функции – обеспечить внешнеторговые операции, они с самого начала выполняли дополнительную функцию – обеспечить присвоение ренеты крупными инсайдерами. Главными признаками того, что эти компании ориентированы на вывод ренты, а не просто на обслуживание внешнеторговых операций, является то, что они (1) регистрируются в юрисдикциях с льготным режимом налогообложения, и (2) осуществляют прямую перепродажу продукции, редко прибегая к агентским схемам.^[1]

Крупные инсайдеры продают продукцию подконтрольных компаний таким же подконтрольным торговым домам по цене ниже рыночной. Доходы от последующей перепродажи товаров на рыночных условиях оседают на частных счетах крупных инсайдеров в оффшорах. Не менее популярный способ вывода ренты – это учреждение своих фирм-поставщиков сырья и материалов. В этом случае поставки подконтрольному бизнесу осуществляются по завышенным ценам. Кроме того, можно использовать фирмы однодневки для оказания фиктивных дорогостоящих услуг: лизинг, аренду помещений или оборудования и т.д.

Инсайдерскую ренту надо отличать от предпринимательского дохода. Последний, как известно, ограничивается превышением выручки над затратами. В противоположность этому, российские крупные инсайдеры извлекают доход из контроля над финансовыми потоками предприятий. Это предполагает, что фирма может быть убыточна, но продолжает обогащать доминирующую группу. Инсайдерскую ренту следует также отличать и от понятия, используемого неоклассическим мэйнстримом. В последнем под рентой понимается излишек дохода собственника фактора производства, получаемый сверх его издержек альтернативного использования (opportunity cost), т.е. следующего по прибыльности способа применения данного фактора (Ikeda, 2003). Марксизм рассматривает ренту при феодализме как прибавочный продукт крепостных крестьян, присваиваемый феодальными земельными собственниками, использующими внеэкономическое принуждение лично зависимых от них земледельцев. При капитализме земельная рента является частью прибавочной стоимости, создаваемой сельскими наёмными рабочими, которую фермеры-капиталисты уплачивают собственникам земли за ее аренду. Инсайдерская рента в том смысле, в котором о ней говорится в данной работе, отличается от неоклассической тем, что извлекается благодаря опоре на внеэкономическое принуждение (инфраструктуру контроля), подобно феодальной ренте марксистов. В то же время, она имеет синтетическую природу, обладая определенными чертами предпринимательского дохода, так как типичный крупный инсайдер кое-какие инвестиции все же осуществляет. Инсайдерская рента понимается автором данной статьи как конкретная форма прибавочной стоимости, отражающая специфическую природу современного российского капитализма.^[2] В современной России популярна концепция так называемой «природной ренты» (Кузык и др., 2004), под которой понимаются избыточные доходы экспортно-ориентированного, сырьевого сектора отечественной экономики: нефтедобычи, производства газа, металлургии и некоторых других. Автор данных строк не разделяет эту концепцию, так как она предполагает, что рента создана природой. Автор полагает, что природа соучаствует в любом производстве, но не создает никакой стоимости. Последняя создается только трудом, в частности рентные доходы создаются неоплаченным трудом наемных работников.

«Дело ЮКОСа»,^[3] имело своим последствием возвращение государством своих налоговых доходов с экспортеров сырья. Это ограничило использование трансфертного ценообразования для вывода ренты. Однако данный факт является лишь частным случаем более масштабной тенденции укрепления государственной бюрократии в среде крупных инсайдеров и перераспределения инсайдерской ренты в ее пользу. Надо учитывать и то, что повышение налогообложения в 2000-е гг. совпало с небывалым взлетом цен на энергоносители на мировом рынке. Следовательно, крупные инсайдеры поделились с государством лишь частью своих в целом возросших доходов. Кроме того, к их услугам и множество других каналов присвоения ренты помимо трансфертного ценообразования (см. выше). Что касается предприятий, работающих на внутренний рынок, то для них снижение доли ренты от финансового потока в целом гораздо менее характерно.

Компрадорский характер нашего крупного бизнеса, характерный для стран периферийного капитализма, проявляется в систематическом вывозе капитала за рубеж в виде низкорискованных сбережений. По данным Центрального банка России чистый вывоз капитала из страны частным сектором составил в 1994–2010 гг. 382,2 млрд. долл. (по данным платежного баланса РФ)^[4] Только за первый квартал 2011 г. тот же показатель достиг 21,3 млрд. долл.^[5], несмотря на рост цены нефти за тот же период на 27% (Танас, 2011). Отток капитала составляет доминирующую черту российской экономики как в период кризисов, так и в период подъемов. Вместе с тем, происходит и ввоз капитала из-за рубежа. Так, в 2006 и 2007 г. ввоз капитала превысил его вывоз на 41,4 млрд. и 81,7 млрд. долл. соответственно.^[6] При этом важнейшие позиции среди иностранных инвесторов в российскую экономику устойчиво занимают страны-оффшоры. Так, в 2008 г. на первом месте по объему иностранных вложений стоял Кипр, обгоняя Великобританию (2-е место), Германию (4-е место) и Францию (6-е место). А Британские Виргинские острова (7-е место) обгоняли США (10-е место).^[7] Этот факт приоткрывает завесу над источниками иностранных инвестиций – это, прежде всего, реинвестирование части инсайдерской ренты с частных счетов крупных инсайдеров. В самом деле, именно в оффшорах, прежде всего, легализуются доходы доминирующих групп. Возвращая часть ренты в Россию под видом иностранных инвестиций, крупные инсайдеры защищают свои «права» на капитал. Реинвестирование ренты неизбежно менее эффективно, чем прямое вложение средств предприятий в свое развитие. При осуществлении этих операций российское предприятие: теряет контроль над значительной частью своих финансовых потоков; удлиняет оборот капитала; оплачивает затраты на прохождение платежей; должно платить крупному инсайдеру за доступ к своим же средствам, перекрашенным в «иностранный» капитал. Самое же главное в том, что реинвестируется в России меньшая часть ренты. По словам министра финансов России Алексея Кудрина: «Наши представители реального сектора экономики предпочитают инвестировать в другие страны» (Танас, 2011). Таким образом, доминирующая форма дохода в российском крупном бизнесе отражает место страны в мировой капиталистической системе.

Свойствами инсайдерской ренты объясняются основные микро- и макроэкономические процессы, протекающие в российской экономике. Источниками обсуждаемого типа дохода могут быть любые виды финансовых потоков предприятия: фонд оплаты труда, инвестиции, амортизация, дивиденды, невыплаченные налоги, невыполненные контрактные обязательства и т.д. Результатом этого становится целый ряд корпоративных конфликтов. Финансовые инвесторы систематически недооценивают акции российских компаний, вычитая из стоимости активов величину инсайдерской ренты. Благодаря этому рынок ценных бумаг не может быть существенным источником мобилизации капитала для наших предприятий.^[8] В ответ на необоснованное снижение заработной платы рабочие редко прибегают к организованному выражению протеста, но начинают отлынивать от работы, воровать, выполнять левые заказы на оборудовании фирмы и т.д. Менеджеры, не входящие в доминирующую группу, организуют хищения в больших масштабах. В ответ на обострение корпоративных конфликтов доминирующие на российских предприятиях группы усиливают централизацию управления, контроль за деятельностью персонала и внутренние службы безопасности (внутренние элементы инфраструктуры контроля).