Планирование в условиях рынка

На заре рыночных реформ в России в самом начале 1990-х годов известный российский тележурналист Владимир Познер организовал ток-шоу под показательным названием «Нужен ли нам капитализм?». Передача была задумана как триумф либералов над «доморощенными» противниками нового строя. Авторитетный экономист того времени академик Станислав Шаталин популярно объяснил телезрителям суть нового «единственно верного учения»: «Представьте себе небольшой пирог, поделенный на равные части. Это социализм. А теперь представьте большой пирог, поделенный на неравные части. При этом даже маленькие куски второго пирога гораздо больше, чем первого. Это и есть капитализм». Другой гость передачи тут же указал и нехитрый путь к указанному потребительскому раю: государство должно уйти из экономики. Вот так просто ещё совсем недавно представлялся многим в нашем обществе рецепт процветания: не надо ничего планировать - рынок сам всё наладит! Двадцать лет жизни в новых общественных условиях основательно потрепали эту веру - сегодня более 40% россиян предпочли бы, чтобы горбачёвская «перестройка» никогда не начиналась, и это больше чем доля тех, кто думает наоборот.¹ Можно было бы свалить всё на косность и консерватизм наших соотечественников, но мировой кризис капитализма, развернувшийся именно тогда, когда социалистическое движение ослабло, также не способствует росту авторитета рыночных догм. Только коммунистический Китай на этот раз одиноко «стоит как утёс»,² о который разбиваются волны кризиса. Думается, что как печальный отечественный, так и противоречивый мировой опыт говорят о необходимости радикального пересмотра сложившихся представлений о соотношении плана и рынка в современной экономике.

Спонтанность рынка и роль государства

В начале 1990-х годов Лоуренс Саммерс, бывший тогда заместителем министра финансов США, во время переговоров с российской делегацией прочитал новому на тот момент премьер-министру нашей страны Виктору Черномырдину «лекцию» по рыночной экономике. По словам высокопоставленного ментора, законы рыночной саморегуляции столь же непреложны, как и «законы физики».³ К мнению амбициозного американца приходилось прислушиваться, ведь он играл ключевую роль в предоставлении России кредитов по линии правительства США и МВФ. Кроме того, Л. Саммерс возглавлял работу очень небольшой группы американских экспертов, разрабатывавших основы курса экономических реформ, которые затем преподносились от имени российского правительства.⁴ Мнение такого человека было весьма весомым, и глава российского правительства оказался в итоге прилежным учеником. Между тем, было уже достаточно оснований усомниться в непреложности довольно плоских истин, предлагавшихся с таким апломбом.
Идея свободной рыночной конкуренции, как основы процветания, уходит корнями в борьбу европейских обществ против феодализма. Английский философ Иеремия Бентам (1748-1832) полагал, что, освободив спонтанную активность рядового человека, рынок принесёт «наибольшее счастье наибольшему числу людей». Но уже Джон С. Милль (1806-1873) усомнился в этом, наблюдая воочию примитивность, ненасытную жажду обогащения и готовность к безудержной эксплуатации труда со стороны «среднего класса», как тогда называли подымавшуюся на индустриальной революции буржуазию.⁵ Перед английскими интеллектуалами встала проблема: как соединить эгоцентризм буржуазии с необходимостью обеспечить общее благо? Видный английский философ и экономист конца XIX в. Генри Сиджуик (1832-1900) полагал, что необходимо разработать этику и основанные на ней системы политической экономии и политологии. Обучение этим дисциплинам представителей элиты страны позволит внушить правящему классу моральные нормы, которые приведут экономику и политику в соответствие с общественными интересами. Провал этой грандиозной попытки привёл основателя экономике⁶ Альфреда Маршалла (1842-1924) к идее разрабатывать экономическую теорию по образцу наук о природе.⁷

Новая парадигма отвергла этический подход к экономике в пользу так называемого «позитивного», т.е. основанного исключительно на эмпирических данных, метода. Рынок стал пониматься как арена стихийной игры спроса и предложения, результат которой столь же объективен, а, следовательно, морально нейтрален, как и явления природы. Распределение бедности и богатства в обществе отныне объясняли как результат чисто технологических процессов (теория предельной производительности), а кризисы были объявлены следствием действия внешних по отношению к рынку сил. Именно таков смысл, например, знаменитого «закона Сэя», утверждавшего, что производство рождает свой собственный спрос⁸, в силу чего перепроизводство в рыночной экономике невозможно. В отсутствие внешних препятствий конкуренция неизбежно устремляет экономику к равновесию (теория общего равновесия), частью которого является и максимизация благосостояния людей (Парето-оптимальность). Это исключительно оптимистическое видение капитализма, якобы чудодейственно соединяющего высочайшую эффективность с максимальной справедливостью, выражалось в форме математически сформулированных положений, что придавало им вид истин, столь же непреложных как и законы природы.
Однако под спудом этого «рыночного фундаментализма» (по выражению Джорджа Сороса) зрела критическая мысль. Самый блестящий ученик А. Маршалла - Джон М. Кейнс (1883-1946) - подверг всесторонней критике пресловутый «закон Сэя». Выдающийся английский экономист обратил внимание на то, что Ж. Сэй не видел разницы между спросом на потребительские блага и инвестиционные товары (оборудование, производственные здания и сооружения, транспорт и т.д.). Между тем, в XX в. стоимость последних многократно возросла в силу концентрации производства. В результате инвестиции стали играть ключевую роль в развитии экономики, а они направляются иными силами, чем потребительский спрос. Чтобы сделать капиталовложения, капиталист должен быть уверен, что они оправдаются. Эта уверенность ни в коем случае не гарантирована, ведь финансировать инвестиции надо сейчас, а прибыль они принесут только через некоторое (иногда значительное) время. Но вся проблема в том, утверждал Дж. Кейнс, что будущее непредсказуемо. Обдумывая этическую проблему должного, он поставил вопрос о возможном. Исследование этого вопроса привело к выводу, что большинство решений принимается людьми перед лицом неполной информации о неизвестном будущем. Эта идея обнажала одну из главных слабостей экономике - веру в способность рыночных агентов точно предвидеть будущее. Именно на этой предпосылке покоится все здание «рыночного фундаментализма». В самом деле, если предприниматели принимают инвестиционные решения, которые обеспечивают ожидавшиеся прибыли, то экономика растёт устойчивыми темпами, все обеспечены работой, и растущие доходы населения всегда гарантируют сбыт новых товаров. Этому оптимизму Дж. Кейнс противопоставил свою идею «фундаментальной неопределённости», т.е. неопределённости, которую нельзя выразить количественно через вероятность определённой величины, и от которой, следовательно, нельзя застраховаться. В силу этого, неизбежны провалы ожиданий, а значит, и срывы рыночной саморегуляции. Таким образом, кризисы при капитализме не только возможны, но и неизбежны, поскольку вытекают из природной ограниченности человеческого мышления. Другими словами, фундаментальная неопределенность, в каком-то смысле, превращает инвестирование в игру в рулетку с неясным исходом. Учитывая рост масштабов и стоимости современных инвестиций, разрушительный характер кризисов возрастает. Если раньше можно было мириться с периодическим разорением части мелких производителей, то банкротство современной крупной промышленности грозит дестабилизировать не только отдельные страны, но и всё мировое хозяйство. По этой причине государственное вмешательство в экономику объективно необходимо для поддержания устойчивого роста. В 30-е - 40-е годы прошлого века это звучало ново и во многом непонятно в либеральной среде. Однако в противоположном идейном лагере альтернатива «рыночному фундаментализму» разрабатывалась уже давно.
Задолго до Дж. Кейнса, ещё в XIX в., Карл Маркс не только показал решающее значение конфликта капитала и труда для судеб этого общественного строя, но и впервые в истории экономической мысли объяснил историческое значение концентрации капитала. Великий мыслитель увидел в этом процессе не просто рутину кругооборота фондов, а основу «диалектики конкуренции и монополии». В силу концентрации производства и капитала стихия рыночной конкуренции постепенно сменяется господством монополий. Последнее является отрицанием первого. Это и создаёт ещё в недрах капитализма объективные предпосылки для планирования в масштабах всего общества. Как видим, мысль К. Маркса не только опередила теорию Дж. Кейнса в данном вопросе на полстолетия, но и имеет преимущество выявления более глубокой исторической закономерности. В самом деле, английский мыслитель констатирует переход маршаллианской экономики «свободной конкуренции» в фазу, когда необходимо государственное регулирование косвенным путём. Однако возникает вопрос: где границы указанного процесса? Разве концентрация производства и капитала прекратилась во времена Дж. Кейнса? Если нет, то почему её влияние останавливается только на регулировании экономики косвенным путем? Либеральная позиция Дж. Кейнса ограничила глубину и последовательность его мысли в данном вопросе.

Есть у К. Маркса и своё объяснение «фундаментальной неопределённости». Оно связано с его учением о «товарном фетишизме», которое Н. Бердяев высоко ценил как «разоблачение иллюзий сознания».⁹ К. Маркс показывает, как в буржуазном обществе процессы, порождённые стихийным взаимодействием людей, представляются действующими самостоятельно и независимо от их воли. В силу этого, например, стихийная конкуренция предпринимателей ведёт к нарушению пропорциональности распределения инвестиций между отраслями, что порождает кризис. Таким образом, в основе кризиса у К. Маркса также лежит неспособность отдельного капиталиста предвидеть результаты инвестиций, как и у Дж. Кейнса. Но у немецкого мыслителя выделяются конкретные социальные условия этого явления, присущие капитализму, тогда как у английского - всё дело в вечной и естественной ограниченности человеческого разума.
Советская Россия первой практически осуществила идею национального планирования. Отказавшись от утопической попытки построить безденежное, нетоварное хозяйство в виде «военного коммунизма» (1918-1921 гг.), советское правительство провозгласило НЭП - первую в истории попытку соединить план и рынок. В связи с обоснованием и изучением самой передовой экономической системы того времени - весь 20-й век прошёл под знаком поиска оптимального соотношения государства и рынка - отечественная экономическая наука стала самой передовой в мире. Советские учёные раскрыли единство двух начал современной экономики. Ещё русский экономист М.И. Туган-Барановский (1865-1919) показал, что хозяйственная жизнь представляет собой единство субъективных и объективных процессов. Из этого вытекает необходимость, как спонтанных процессов рыночной конкуренции, так и регулирующей роли государства. В советской экономической науке 1920-х годов генетическая школа планирования делала большее ударение на первом начале, а телеологическая на втором, но сама необходимость их сочетания не вызывала сомнений ни у кого. Наличие подобного баланса противоположных подходов в рамках планово-рыночной системы необходимо, т.к. на различных ступенях истории соотношение двух начал экономической жизни может и должно меняться. В периоды кризисов должно усиливаться плановое начало, а в периоды подъема - рыночное.
Ведущий теоретик либерализма Людвиг фон Мизес (1881-1973) предрёк в 1920-е годы крах советскому эксперименту, т.к. в отсутствие свободных цен плановая система не имеет объективного мерила хозяйственной деятельности.¹⁰ Ведущий советский теоретик того времени - Николай Бухарин - ответил, что советская экономика содержала огромный рыночный сектор, обеспечивавший объективную оценку общественной ценности труда. При этом государство формировало основные пропорции народного хозяйства, предотвращая растрату общественного труда в ходе капиталистических кризисов. А. Айхенвальд - блестящий представитель «школы Бухарина» -объяснил механизм этого единства: план опирается на рыночные сигналы в виде цен потребительского рынка, а рынок - на устанавливаемые государством основные пропорции народного хозяйства.¹¹
К сожалению, в силу сложных причин, которые здесь не место обсуждать, наша страна не удержалась на этой исторической высоте. С победой И. Сталина во внутрипартийной борьбе НЭП был свернут, и централизация экономической жизни вышла далеко за рамки оптимального уровня. Это обернулось снижением эффективности планирования, что выразилось в появлении значительных диспропорций народного хозяйства, высоких издержках индустриализации, дефиците потребительских благ, падении стимулирующих функций заработной платы и невосприимчивости к техническому прогрессу. Несмотря на эти издержки преимущества плановой организации производства были столь велики, что наша страна достигла впечатляющих успехов в экономическом и социальном прогрессе. В связи с этим, западный специалист по советской экономике Гур Офер отмечал, что «в результате интенсивного рывка экономической модернизации Советский Союз преобразовал себя из неразвитой экономики в современное индустриальное государство, уступающее по величине ВНП только Соединенным Штатам. В течение этого периода советская экономика выросла вдесятеро, а уровень подушевого ВНП более чем в пять раз. Отраслевая структура изменилась диаметрально, с 82 % сельского населения, и создания большей части ВНП в сельском хозяйстве, до 78% городского населения и 40-45% ВНП, создаваемых в промышленности и связанных с ней отраслях. Более того, советская военная мощь рассматривается как паритетная с мощью Соединенных Штатов».¹²
Между тем, западное общество проделало в 20-м веке значительную эволюцию. «Великая депрессия» 1929-1933 годов нанесла сильный удар по рыночным иллюзиям, став полной неожиданностью для либералов. Буквально за несколько недель до обвала на нью-йоркской фондовой бирже в октябре 1929 г. ведущий американский теоретик либеральной экономики того времени - Ирвинг Фишер - не моргнув глазом, заявил, что «котировки акций не слишком высоки, и Уолл-Стрит не испытает ничего вроде краха».¹³ В ответ на провал свободного рынка Запад адаптировал советский опыт планирования в виде кейнсианского государства всеобщего благосостояния и регулирования экономики косвенным путем. Тем самым, без лишнего шума было признано, что рыночная саморегуляция не срабатывает. Кейнсианство обеспечило Западу невиданный экономический рост в послевоенный период. Однако ограниченность этой модели государственного регулирования была связана с тем, что она предполагает более менее закрытое национальное хозяйство.
В эпоху нараставшей глобализации, когда мирохозяйственные процессы стали все более доминировать над народнохозяйственными, кейнсианское регулирование экономики стало пробуксовывать.¹⁴ На рубеже 1980-х годов Р. Рейган и М. Тэтчер провели неолиберальные реформы, в значительной степени демонтировавшие старые формы государственного регулирования. Особое значение имело «дерегулирование», т.е. освобождение от всяких ограничений, спекулятивного финансового капитала. Между тем, рынки капитала по своей природе предполагают спекулятивный перегрев, отклоняющий экономику от равновесия.¹⁵ Подобными примерами являются рынки нефти, ценных бумаг, кредита, валюты и недвижимости. Разбухание рынков спекулятивного капитала привело к феномену так называемого «мыльного пузыря», который лопнул в конце 2007 г., породив мировой экономический кризис.¹⁶ Демонстрация безудержного оптимизма как раз накануне очередного краха становится уже традицией экономистов-неоклассиков. По иронии судьбы в 2003 г., т.е. в тот самый момент, когда стремительно приближался текущий мировой кризис, один из признанных «гуру» неоклассики - лидер школы рациональных ожиданий и нобелевский лауреат по экономике - профессор Чикагского университета Роберт Лукас сподобился заявить, что «главная проблема предотвращения депрессий разрешена с точки зрения всех практических целей».¹⁷ Крах неолиберальной модели экономики глубоко закономерен. Думается, что правы те авторы, которые считают, что кризис глобального капитализма ставит в повестку дня вопрос о регулировании экономики, в частности уровня заработной платы, в рамках мирового хозяйства.¹⁸
И мировой, и отечественный опыт свидетельствуют, что односторонне-рыночный подход к экономике едва ли не более ошибочен, чем односторонне-плановый. Еще в конце 1980-х годов академик Н. Моисеев предупреждал, что представление «будто рыночная экономика решит все проблемы нашего развития ... может иметь трагические последствия» ибо противоречит всему опыту мирового развития.¹⁹ Значение планирования состоит в том, что оно является инструментом снижения неопределенности будущего в экономике. Об этом писал видный советский экономист 20-х годов В. Базаров: «в плановой работе мы, не умея предвидеть, вынуждены предвосхищать результаты развития в форме априорных целевых зданий (курсив автора - Р.Д.)»²⁰ Только государство может выполнить подобную задачу. Оно собирает информацию о текущем состоянии экономики и определяет основные пропорции народного хозяйства, такие как: соотношение потребления и накопления, добывающей и обрабатывающей промышленности и некоторые другие. Государство добивается этого через совокупность прямых и косвенных рычагов воздействия на экономику (см. ниже). Решение подобной задачи создает прочную основу для деятельности всех остальных субъектов хозяйственной жизни, включая крупные корпорации, средний и мелкий бизнес, а также домохозяйства. Однако эффективное планирование не может быть всеохватывающим. Здесь наблюдается своеобразная диалектика плана и рынка. Подобно тому, как свободный рынок порождает стихийные диспропорции экономики, это делает и чрезмерная централизация управления народным хозяйством. По образному выражению нобелевского лауреата Василия Леонтьева: частная инициатива надувает паруса экономики, а государство правит рулем.²¹ В штиль парусное судно стоит на месте, но и под хорошим ветром оно налетит на рифы без руля. Именно этим прагматическим подходом руководствуется современный Китай. Не оглядываясь на западный мэйнстрим, он ищет свою, специфическую форму сочетания плана и рынка.

Потребность в планировании в современной России

Итоги радикальных рыночных реформ в России, скроенных по американским лекалам, красноречиво свидетельствуют о том, что «уход государства из экономики» не обеспечил надежной модернизации страны. Сегодня можно с уверенностью сказать, что ставка на крупный частный бизнес как единственный двигатель экономического прогресса не оправдалась. Крупный капитал оказался склонен не к осуществлению долгосрочных инвестиций, а к извлечению краткосрочной прибыли, нередко за счет урезания инвестиций, заработной платы, ухода от уплаты налогов. Огромных масштабов достиг вывод активов отечественных компаний за рубеж. Это обусловило узость внутреннего рынка сбыта для отечественной промышленности, значительный потенциал социальных конфликтов на производстве и в обществе. Самыми влиятельными оказались группировки капитала экспорториентированных отраслей, прежде всего, энерго-сырьевого комплекса. Это привело к искажению в их пользу структуры цен, подрывающей обрабатывающую промышленность. В результате доминируют краткосрочные инвестиции российских компаний, несовместимые с полноценной модернизацией экономики.²²
Данные показывают, что в 2005 г., т.е. в апогее «подъёма» экономики 2000-х годов, доля нового оборудования в промышленности в возрасте до 5 лет не достигла уровня середины 1990-х годов.²³ Доля категорий оборудования с продолжительностью жизни 6-10 лет и 11-15 лет резко снизилась. В то же время доля оборудования в возрасте 16-20 и более чем 20 лет сильно возросла, при том, что последняя достигла огромного уровня в 51,5 %. В результате, в 2004 г. средняя продолжительность жизни оборудования превысила 21,2 года. Впрочем, Росстат дает для 2006 и 2007 гг. гораздо более оптимистические цифры того же показателя в 14,4 и 13,7 года соответственно.²⁴ Однако за два года состояние такого огромного фонда основного капитала, какой накоплен в нашей стране, не могло измениться столь существенно. Характерно, что Росстат не продолжает ряды данных из предыдущего сборника, что заставляет предположить изменение методики подсчета. Независимые эксперты приводят совсем другие оценки обсуждаемого показателя. Так, академик А. Аганбегян считает, что средняя продолжительность жизни машин и оборудования в нашей экономике в целом составляет 18-19 лет, вместо необходимых 7-8.²⁵ Согласно расчетам А. Корнева, «в настоящее время средний срок жизни машин и оборудования в промышленности, в том числе инвестиционном машиностроении, составляет более 21-го года, что вдвое больше аналогичного показателя 1990 г. (10,8 лет).... В 2007 г. доля машин и оборудования в составе основных фондов промышленности, в том числе инвестиционного машиностроения, составила: в возрасте свыше 20 лет 51,5%, 10-ти лет - 13,7,15-ти лет - 25,9%».²⁶ Эти оценки подтверждают В. Борисов и О. Почукаева, согласно подсчетам которых, доля технологического оборудования машиностроения в возрасте до 5 лет составляет 4,3% от всего парка отрасли, а в возрасте до 10 лет - всего лишь 7,1%.²⁷
Низкая заинтересованность российских компаний в техническом прогрессе подтверждается и данными об инновационной активности предприятий.²⁸ В годы оживления экономики затраты российских предприятий на инновации выросли более, чем в два раза по сравнению с серединой 1990-х годов. Однако за весь этот период доля предприятий, осуществлявших инновационную деятельность, не превышала одной десятой. Доля же инновационных товаров и услуг в отгруженной продукции производственного сектора оставалась менее ничтожных 6 процентов. Эти факты ясно показывают, что спрос на инвестиции российских компаний почти не включает современные технологии. Все эти проблемы остро стоят и в Москве.
Статистика свидетельствует, что за период рыночных реформе структура Валового регионального продукта (ВРП) Москвы претерпела резкие изменения.²⁹ В частности, доля производства услуг в 2000-ные годы устойчиво превысила 80%, в то время как производство товаров упало до 16,4%, т.е. более чем в два раза за 1994-2003 гг. Данный сдвиг произошел целиком за счет стремительного роста доли рыночных услуг, в то время как процент нерыночных услуг в рассматриваемый период упал более чем в два раза. Подобная, неблагоприятная структура ВРП является результатом многолетнего стихийного развития экономики города под влиянием неуправляемых рыночных стимулов. В течение всех пореформенных лет промышленное производство г. Москвы росло темпами, существенно меньшими, чем темпы роста ВРП, тогда как розничный товарооборот - существенно большими.³⁰
Правда, по тем же данным рост инвестиций также обгонял увеличение валового продукта города. К тому же, в общем объеме инвестиций в основной капитал на долю Москвы приходится около 12%.³¹ Однако чтобы понять влияние этого фактора, необходимо обратиться к структуре распределения городских капиталовложений. В период 1992-2004 гг. произошло почти трехкратное падение доли промышленного производства в инвестициях в основной капитал при росте доли сферы услуг до 90 %.³² Такая структура инвестиций соответствует и распределению прибыли в экономике Москвы. Так, если прибыль торговли в январе-ноябре 2007 г. выросла на 10,2%, а транспорта и связи - на 54,2%, то в обрабатывающей промышленности этот показатель уменьшился на 3,6%.³³ В 2006 г. отношение прибыли от продаж продукции к затратам на её производство составляло: по промышленности в целом 15,8%, по обрабатывающим производствам 16,2% (в том числе по машиностроению 9,7%), а по добыче топливно-энергетических полезных ископаемых 73,2%.³⁴
Некоторое представление о причинах таких различий в распределении прибыли между секторами экономики дает соотношение индексов потребительских цен на продукцию различных секторов экономики города. Данные показывают, что индексы цен на непродовольственные товары систематически отстают от сводного индекса потребительских цен, тот же показатель для продовольственных товаров отстает меньше, а вот индекс цен платных услуг систематически превышает сводные цифры на 5-15 пунктов.³⁵ Происходит систематическое и очень значительное завышение средних цен на энергоресурсы по отношению к стоимости промышленной продукции.³⁶ Такое положение отражает устойчивое превышение темпа роста цен на продукцию энерго-сырьевых отраслей по сравнению с продукцией обрабатывающих производств. В результате происходит систематическое перетекание финансовых ресурсов из производственного в торгово-посреднический сектор экономики Москвы. Понятно, что гигантское преимущество в рентабельности добычи топливно-энергетических полезных ископаемых определяется внешними по отношению к российской экономике факторами, а именно - исключительно благоприятной конъюнктурой мирового рынка энергоносителей. На подобном фоне рентабельность производства машин и оборудования выглядит более чем скромно. Между тем именно последний сектор призван сыграть решающую роль в технологической модернизации экономики Москвы. Это не может не отражаться на состоянии основного капитала городской промышленности.
Основные фонды обрабатывающей промышленности Москвы характеризуются высокой степенью износа, достигающего почти 44%. Характерно, что состояние добывающей промышленности гораздо лучше, что объясняется её особой рентабельностью, упоминавшейся выше. В то же время, городская статистика отмечает значительное превышение обновления основных фондов над их выбытием.³⁷ Скорее всего, эти данные приукрашивают ситуацию, т.к. отечественная статистика ведёт учёт основных фондов в так называемых «смешанных ценах».³⁸
Плохое состояние основных фондов обусловливает низкую конкурентоспособность обрабатывающей промышленности. По оценке городских властей, всего лишь около 8% предприятий города готовы к международной конкуренции, ужесточение которой должно неизбежно наступить в результате вступления России в ВТО.³⁹ По тем же данным, инновационной деятельностью занимается не более 18% предприятий Москвы, а доля инновационной продукции в общем объеме отгруженной продукции города достигает лишь 2-3%. Ясно, что подобное состояние промышленности не способствует повышению её международной конкурентоспособности.
Таким образом, в экономике города выстраивается следующая цепочка причинно-следственных зависимостей. Темпы роста цен в торгово-посредническом и энерго-сы-рьевом секторах значительно превышают темпы роста цен в обрабатывающей промышленности. Такое положение вызывает значительные различия в рентабельности соответствующих отраслей. Под влиянием этого распределение инвестиционных ресурсов изменяется в пользу сферы услуг и добывающей промышленности. В результате завышается доля последних отраслей в структуре ВРП, а технологическое состояние обрабатывающей промышленности затрудняет её переход на рельсы инновационного развития. Сказанное означает, что переход современной России к инновационному развитию и модернизации не может произойти под влиянием одних рыночно-стихийных сил, и настоятельно требует поиска оптимального сочетания спонтанного развития и государственного планирования.

План и рынок

Выход из рассмотренного выше кризиса предполагает поиск соотношения государства и рынка оптимального для нашей страны на данной стадии ее развития. Разумеется, поставить подобную грандиозную задачу гораздо легче, чем решить её. Автор данной статьи вовсе не претендует на последнее слово в обсуждении этой сложной темы. Скорее, он предлагает на обсуждение некоторые предложения о возможных путях дальнейшего развития страны, надеясь на полемический отклик заинтересованных читателей.
Думается, что в основе подобной экономической системы должен лежать компромисс основных заинтересованных в модернизации страны социальных сил. Нельзя оставлять экономику в безраздельной власти краткосрочно ориентированных крупных собственников. Никакая модернизация не может увенчаться успехом, если в ней не будут заинтересованы квалифицированные рабочие, инженерно-технический персонал, управленцы, трудящаяся интеллигенция - врачи, учителя, научные работники - и некоторые другие социальные слои и группы, являющиеся носителями рациональной культуры нашего общества. В основном их трудом создаются материальные и культурные богатства страны, и именно они больше всего проиграли с утверждением нового общественного строя, оказавшись в положении эксплуатируемого и бесправного большинства. Эффективность любой альтернативной модели развития будет зависеть оттого, удастся ли в ее рамках обеспечить доминирование интересов этих социальных слоев. Подобная задача предполагает важные институциональные предпосылки.
Прежде всего, необходима глубокая реформа корпоративного управления, ориентиром для которой могут служить серьезные меры, предпринятые в этой области на Западе. Их суть составило укрепление внутренних механизмов корпоративного управления через усиление роли Совета директоров в организации аудита, раскрытии информации и тому подобных действиях, имеющих целью обеспечить большую способность руководящих коллегиальных органов компаний бросить вызов доминирующим акционерам.⁴⁰ Изменения в законодательстве США повышают роль мелких акционеров в корпоративном управлении.⁴¹ Другие изменения корпоративного права и в Европе, и в США наложили на компании дополнительные обязательства по раскрытию информации в четырех ключевых областях: (а) корпоративное управление; (б) вывод активов и инсайдерская торговля; (в) вознаграждение руководства компании; (г) финансовая отчетность.⁴² Согласно акту Сарбейнса-Оксли, принятому конгрессом США в 2002 г., «Совет по надзору за отчетностью публичных компаний», который контролирует и регулирует аудит, должен привлекать аудиторов, чтобы «добиваться осуществления действующих законов, направленных против хищений и мошенничества корпоративных служащих».⁴³ В дополнение этот закон «требовал от руководителей подписывать финансовые заявления их компаний, укреплял роль Совета директоров, запрещал установление тесных отношений бухгалтеров и руководящих работников, и обязывал компании и их аудиторов оценивать эффективность внутреннего контроля».⁴⁴ Все эти меры еще более уместны в отечественном крупном бизнесе.
Особое значение для нашей страны может иметь немецкий опыт системы «совместного управления».⁴⁵ Он позволил бы Наблюдательному Совету представлять социальные группы, отстраненные сегодня от реального управления: наемных работников, мелких акционеров, потребителей, поставщиков, кредиторов и государственные органы муниципального и/или федерального уровня. Располагая полномочиями избирать и вести мониторинг деятельности Совета директоров и топ-менеджеров предприятия, Наблюдательный Совет был бы представительным органом, стремящимся найти компромисс интересов различных заинтересованных сторон.
На базе этих микроэкономических и институциональных изменений возможно формирование предпосылок планово-рыночного хозяйства. Представляется, что оно должно обладать рядом характерных свойств.

Целью новой системы является достижение максимально высоких долгосрочных темпов роста при данных внеэкономических ограничениях (оборона, культура, экология, здравоохранение, социальное вспомоществование и т.д.). Социальной сущностью модели является доминирование интересов созидательных слоев, носителей рациональной хозяйственной культуры. Максимизация благосостояния этих групп населения достигается через совокупность их личных доходов и общественных благ (оборона, правопорядок, экологическая безопасность, социальные гарантии). Распределение ресурсов осуществляется через совокупность инвестиционных и производственных решений фирм и государства. Главным рычагом государственного воздействия на этот процесс является регулирование структуры цен корпоративного сектора экономики. Оно должно обеспечить соблюдение стоимостных и технологических предпосылок долгосрочного роста народного хозяйства. Основным содержанием планирования выступает согласование цен, инвестиций и заработной платы корпоративного сектора экономики с государством. Это принципиальный путь к поддержанию сбалансированности народного хозяйства на микро и ма-кро уровнях, не предполагающий какого-либо места для неформального контроля краткосрочно ориентированных собственников. Подобный подход основывается на принципиальной идее классической школы политической экономии о том, что определение цены и распределение осуществляются одновременно. Постоянное поддержание указанных соотношений на уровне сбалансированности является главной задачей предлагаемого подхода.
Вероятно, планирование должно носить в одном обязательный, а в другом индикативный (рекомендательный) характер, и осуществляться на основе системы взаимосвязанных прогнозов.⁴⁶ Если судить по советскому опыту, долгосрочный прогноз составляется на основе ряда частных: отраслевых, функциональных и региональных. Подобный анализ проводят федеральные, отраслевые и региональные органы управления силами своих аналитических служб и привлеченных со стороны организаций. На этой основе разрабатывается ряд комплексных документов. Главными среди них должны быть мирохозяйственный, социально-экономический и научно-технический прогнозы. Первый выявляет динамику основных тенденций мировой экономики, второй задает главные внутренние цели, третий - определяет ресурсы. Кроме того, должны учитываться: народнохозяйственный, демографический, природных ресурсов и экологии, внешнеполитический и военно-стратегический прогнозы. На их основе формируется сводный документ. Инструментом взаимной увязки прогнозов являются межотраслевые балансы.
Та же принципиальная схема может применяться и для разработки среднесрочных перспектив народного хозяйства. Однако этот прогноз должен быть более точным и детальным. Главным объектом изучения здесь должно быть хозяйственное, в первую очередь, инвестиционное поведение крупных корпораций. Менеджмент этих организаций должен привлекаться для работы. Годовые прогнозы должны быть наиболее точными и опираться на планы корпораций и учет стихийных тенденций финансовых и других рынков.
Взаимная увязка трех типов прогноза может помочь достижению единства долгосрочного, среднесрочного и краткосрочного планирования. Оно призвано обеспечить совместимость и взаимодействие государственной стратегии развития народного хозяйства страны в условиях глобализации с перспективами отдельных отраслей и конкретных корпораций.⁴⁷ Текущие цели планирования должны быть подчинены стратегическим. Единство планирования на всех трех временных горизонтах обеспечивает планомерность экономического роста, как процесс сознательного поддержания пропорциональности народного хозяйства.
Важно отметить, что при прогнозировании на временном промежутке в 15-20 лет возможно учесть, главным образом, основные тенденции развития. Это значит, что прогноз носит преимущественно качественный характер. Чем более краткосрочен временной горизонт, тем больше повышается точность прогноза, и тем больше качественный анализ сменяется количественным. Представляется целесообразной разработка федерального стандарта на прогнозирование социально-экономического развития для страны в целом и регионов. Данный документ должен определить основные методологические принципы подобной работы и устранить путаницу в понятийном аппарате.
Процессы управления планово-рыночным хозяйством могут быть реализованы административным аппаратом, состоящим из трех уровней: высшие органы государственного руководства, министерства и ведомства, отдельные корпорации. Такой подход ставит в центр внимания проблему организации межведоственного взаимодействия государственных органов разного уровня. Важнейшей проблемой в этой связи является распределение между ними полномочий и ответственности. Одной из форм организации подобного взаимодействия должны быть долгосрочные договоры государственных органов власти между собой.⁴⁸
Ключом к взаимодействию государства и крупного бизнеса может служить концепция индикативного планирования известного американского посткейнсианца А. Эйхнера.⁴⁹ Она основывается на модели мегакорпора-ции, предполагающей, что решения о доходе фирмы, инвестициях и ценах принимаются одновременно. Решающую роль в подобной системе индикативного планирования играет отраслевая комиссия, в которой представители государства, менеджмента, акционеров и рабочих ищут компромисс по уровню заработной платы, инвестициям и ценам на предстоящий плановый период. Составной частью этого механизма должны быть отраслевые трехсторонние комиссии, формирующие стандарты оплаты труда в отраслях, определяющих модернизацию. Участие государства в этом процессе позволит обеспечить соответствие отраслевых планов маркоэкономической сбалансированности. Особую роль в достижении последней должна сыграть новая система цен. Она требует структурировать объект планирования - экономику страны - по сферам, в которых будут применяться различные методы управления. Народное хозяйство будет подразделяться на области директивных, регулируемых и свободных цен. Степени жесткости этого главного параметра государственного управления экономикой будут соответствовать и остальные.
Возможно, наиболее жесткими они должны быть в секторе так называемых поддерживающих отраслей, определяющих издержки обрабатывающей промышленности. Здесь цены должны назначаться государством, исходя из потребностей сбалансированного развития экономики. Несовершенной моделью управления этими отраслями является Федеральная служба по тарифам (ФСТ) регулирующая деятельность естественных монополий. Этот опыт целесообразно распространить на основные затратообра-зующие отрасли, включая: нефтяные, угольные, металлургические, химические, целлюлозно-бумажные и некоторые другие корпорации. Она рассматривает четыре аспекта деятельности естественных монополий в области энергетики: натуральный объем производства, доходы, затраты, инвестиции. Этот опыт должен быть распространен на планирование деятельности всех поддерживающих отраслей. Поскольку они, как правило, производят стандартную продукцию, то возможно рассмотрение государственными органами их производственных программ. Подобный анализ позволяет обеспечить необходимыми ресурсами заданные темпы роста при данной технологической структуре экономики. При этом предметом регулирования должны быть два вида показателей: производство продукции по видам и по регионам. Оба разреза анализа должны применяться и к доходам компаний. Каждый их вид должен быть показан по территории и типу продаж. Затраты сами имеют сложную классификацию, но, по крайней мере некоторые из них должны быть представлены в обоих аспектах. Инвестиции классифицируются по классам проектов.
Практика работы таких органов как Федеральная энергетическая комиссия (ФЭК) показывает, что в сложной работе по анализу всех перечисленных выше показателей необходимо применять балансовый метод. Воздействие данного уровня цен на народное хозяйство в целом можно предсказать с помощью межотраслевого баланса.
Полезным иностранным опытом для обсуждаемой модели экономики является роль государства в модернизации так называемых восточно-азиатских «тигров» в послевоенный период. В Южной Корее, например, разрабатывались пятилетние планы развития экономики, закреплявшиеся законом. Как отмечает В. Красильщиков: «Эти законы предусматривали меры, направленные на выполнение планов: вводились ограничения для проникновения в приоритетные отрасли неожиданных новичков, и особенно иностранных конкурентов, устанавливались технические стандарты для оборудования в выбранных отраслях и для готовой продукции, контроль за качеством выпускаемых изделий и за ценами {курсив мой - РД)».⁵⁰ В дальнейшем был принят единый закон о промышленном развитии, который «унифицировал все меры, призванные стимулировать развитие новых и рационализацию уже существующих отраслей промышленности».⁵¹
Автор предлагает представленную выше модель, стремясь добиться эффективного сочетания плана и рынка. Однако, он отдает себе отчет в том, что предлагаемый путь таит и новые значительные риски. Они вытекают из противоречивого характера рассматриваемой модели. Рынок и план могут не только сотрудничать, но и противостоять друг другу. Система может вырождаться в подчинение планирования частным интересам бизнеса или личным интересам коррумпированного чиновничества, или их союза. В этом случае планирование начнет работать не на интересы модернизации, а на обогащение группировок, господствующих в бизнесе и политике. Такая угроза вполне реальна. Однако она не повод к бездействию. Противоядием против перерождения планирования должен быть его демократический, гласный характер, создающий реальные возможности для взаимного контроля перечисленных выше социальных сил, от компромисса которых зависит успех модернизации страны.

X X X

Как показано выше, «рыночный фундаментализм», получивший у нас в 1990-е годы чуть ли ни статус новой официальной идеологии, далеко не безусловно принят в мировой экономической науке. Альтернативные по отношению к рыночному мэйнстриму школы не принимают одностороннюю ставку на рыночную конкуренцию. В их пользу говорит исторический опыт, ясно показавший, что пресловутые «законы свободного рынка» вовсе не обладают всеобщностью законов природы, что бы ни говорили по этому поводу Л. Саммерс и другие апостолы спонтанного рынка. Сегодня к традиционным аргументам на этот счет можно добавить и ссылку на текущий кризис мировой экономики, который, скорее всего, еще далек от завершения. Большинство наших сограждан решило для себя этот спор не по книжкам великих экономистов, а пока грызло тот черствый сухарь, который достался ему вместо обещанного 20 лет назад куска пышного пирога. Разумеется, исторический опыт показал ограниченность односторонней ставки на государственное планирование. Используя образ В. Леонтьева, можно сказать, что к яхте российской экономики давно пора приладить руль, только тогда можно будет поднять парус на всю высоту мачты.

Дзарасов Руслан Солтанович,

старший научный сотрудник ЦЭМИ РАН, д.э.н.

Ссылки:

1 Наменчук О. Не оцененные своим временем // НГ-политика. - 16 марта 2010, с. 15.
2 Так во времена «Великой депрессии» на Западе в 1930 г. на 16-м съезде ВКП(б) И. Сталин охарактеризовал положение СССР, не затронутого мировым кризисом капиталистической экономики.
3 Talbott S. The Russia hand. The case of Presidential diplomacy. - New York: Random House, Inc., 2002, p. 85.
4 См. главу с показательным названием «Несколько хороших реформаторов: клан Чубайса, Гарвард и 'экономическая помощь'» в книге американской специалистки Джанин Уэдел «Столкновение и сговор» (Wedel J. Collision and collusion. The strange case of Western aid to Eastern Europe. - New York: PALGRAVE, 2001, ch. IV). См. также Антонио Рубби (Ельциниада. Первое десятилетие постсоветской России. - М.: «Международные отношения», 2004, с. 144), который утверждает, что в 1994-1996 гг. американскими экспертами было подготовлено около ста важнейших указов Президента РФ по экономическим реформам: «более всего на этом потеряла Россия, вынужденная по велению доморощенных реформаторов и алчных иностранных советников брести дорогой, чуждой её истории и самосознанию».

5 Rothblatt S. The revolution of the dons. Cambridge and society in Victorian England. - Cambridge, London etc.: Cambridge university press, 1981 [c 1968], pp. 97-132.
6 Экономикс - это курс либеральной экономической теории, сложившийся в своих основных положениях в начале прошлого века и дополненный позже рядом новых вспомогательных моделей.
7 Robert Skidelsky. Cambridge civilization: Sidgwick and Marshall / Skidelsky R. John Maynard Keynes. Hopes betrayed. 1883-1920. -London: Macmillan, 1992, Ch. 2, pp. 26-50.

8 Французский экономист Жан Батист Сэй (1767-1832) считал, что поскольку в процессе производства капиталист выплачивает целый поток доходов - заработную плату, процент за кредит, плату за сырье и оборудование и т.д. - то автоматически расширяется рынок для создаваемой продукции.

9 Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. - М.: Наука, 1990, с. 80-81.
10 Мизес Л. Социализм. Экономический и социологический анализ. — М.: «Catallaxy», 1994. Этот довод был приведен в период, когда в либеральной мысли еще доминировала маршаллианская микроэкономика совершенной конкуренции. Уже в следующем десятилетии западный мэйнстрим обогатился моделями несовершенной, монополистической конкуренции, и был вынужден признать, что сфера свободных цен в экономике крупных корпораций весьма ограничена. В связи с этим, критика Л. Мизеса потеряла свою силу.
11 Дйхенвалад А.Ю. Советская экономика: экономика и экономическая политика СССР М., Л.: Госиздат, 1929.

12 Ofer G. Soviet economic growth: 1928-1985 // Journal of economic literature. - December 1987. - Vol. XXV, pp. 1767.

13 Цит. no: Ahamed L. Lords of finance. The bankers who broke the world. - New York: The Penguin Press, 2009, p. 350.

14 Greider W. One world, ready or not: the manic logic of global capitalism. - N.Y.: Simon & Schuster, 1998.
15 Cooper G. The origin of financial crises. Central banks, credit bubbles and the efficient market fallacy. - New York: Vintage Books, 2008, pp. 7-8.
16 Krugman P. The return of depression economics and the crisis of 2008. - New York: W.W. Norton & Company Inc., 2009.
17 Цитируется no: Krugman P., op. cit., p. 9. 18Gre/der W., op. cit., pp. 388-415.
19 Моисеев H. Зачем дорога, если она не ведет к храму / Иного не дано. - М.: Прогресс, 1988, с. 61. Далее тот же автор продолжает: «По моему глубокому убеждению, в данном случае постановка вопроса " или - или" не верна в принципе. Надо "и - и". И плановое начало, и рыночный механизм - необходимые составляющие рациональной организации современного общества. Роль планомерности, планового начала непрерывно возрастает во всем мире по мере роста концентрации производства и его сложности. Это общий закон: если объем информации, необходимый для выполнения тех или иных целенаправленных действий, достигает некоторого порога, то стержнем дальнейшего развития становится плановое начало - планы, программы» (там же, с. 62).
20 Базаров В.А. Принципы построения перспективного плана / В сб. Каким быть плану: дискуссии 20-х годов: статьи и современный комментарий / Сост. Э.Б. Корицкий. - Л.: Ленитиздат, 1989, с. 168-169.
21 «Я увлекаюсь парусным спортом и, когда объясняю студентам, как функционирует экономика, сравниваю её с яхтой в море. Чтобы дела шли хорошо, нужен ветер, - это заинтересованность. У американской экономики слабый руль. Нельзя делать так, как говорил Рейган: поднимите паруса, пусть их наполнит ветер, и идите в кабину коктейли пить. Так нас и на скалы вынесет, разобьем яхту вдребезги. У Советского Союза сейчас [опубликовано в 1990 г. - Р.Д.] наоборот: ветер не наполняет паруса, а тогда и руль не помогает. Я думаю, что более правильно делают японцы. У них, конечно, есть частная инициатива, но и государство играет большую роль, влияя на развитие экономики в лучшем направлении. Из всех капиталистических стран, у которых в настоящее время можно чему-то поучиться, я бы выбрал не США, а Японию» (Леонтьев В. Экономические эссе. Теории, исследования, факты и политика. - М.: Издательство политической литературы, 1990, с. 15). Справедливости ради следует отметить, что в 1990-м г. в Японии лопнул «пузырь» завышенной стоимости недвижимости и ценных бумаг, вызвавший продолжительную стагнацию экономики в следующие полтора десятилетия (Коо R. The holy Grail of macroeconomics: lessons from Japan's great recession. - Singopore: John Wiley & Sons (Asia) Pte. Ltd.). В связи с этим первенство в представлении миру «Азиатской модели» экономического развития перешло к современному Китаю.

22 Дзарасов Р., Новоженов Д. Крупный бизнес и накопление капитала в современной России. М.: Едиториал УРСС, 2009.
23 Промышленность России, 2005. Статсборник. - М.: Федеральная служба государственной статистики (Росстат), 2005, с. 128.
24 Промышленность России, 2008. Статсборник. - М.: Федеральная служба государственной статистики (Росстат), 2008, с. 117.
25 Аганбегян А.Г. Инвестиции в стратегии социально-экономического развития / Проблемы модернизации экономики и экономической политики России. Экономическая доктрина Российской Федерации. Материалы Всероссийского экономического собрания (Москва, 19-20 октября 2007). - М.: Научный эксперт. 2007, с. 138.
26 Корпев А. Возможности ускоренного обновления активной части основного капитала отраслей промышленности // Проблемы прогнозирования. - 2009. - № 5, с. 147.
27 Борисов В.Н., Почукаева О.В. Инновационно-технологическое развитие машиностроения как фактор инновационного совершенствования обрабатывающей промышленности // Проблемы прогнозирования. - 2009. - №4, с. 42.
28 Индикаторы инновационной деятельности: 2009 / Стат. сб. - М.: Росстат РФ, Минобрнауки РФ, ГУ-ВШЭ, 2009, с. 10.

29 Московский статистический ежегодник, 2007. Экономика Москвы в 1992-2006 гг.: Стат. сб. / Мосгорстат. - М., 2007, с. 9.
30 Экономические и социальные показатели развития Москвы, 1992-2002 гг.: Информационно-аналитический обзор / М.: Департамент экономической политики и развития города Москвы, 2003, с. 2.
31 РослякЮ. Стратегические приоритеты развития крупного города. - М.: Наука, 2010, с. 81.
32 Московский статистический ежегодник, 2007. Экономика Москвы в 1992-2006 гг.: Стат. сб. / Мосгорстат. - М., 2007, с. 156.
33 Основные показатели, характеризующие экономику столицы за январь-декабрь 2007 года / М.: Мосгорстат, 2008, http://www.mosstat.ru/eco-social.php, последний раз доступ к сайту осуществлен 05.03.08.
34 Московский статистический ежегодник, 2007. Экономика Москвы в 1992-2006 гг.: Стат. сб. / Мосгорстат. - М., 2007, с. 137.
35 Здесь и далее в соответствии с городской статистикой под добывающей проиышленностью Москвы понимаются компании, офисы которых расположены на территории города.
36 Там же, с. 132.
37 Московский статистический ежегодник, 2007. Экономика Москвы в 1992-2006 гг.: Стат. сб. / Мосгорстат. - М., 2007, сс. 144,145,147.
38 «Часть инвентарных объектов отражается в балансах по восстановительной стоимости на момент последней проведенной переоценки, а другая часть, не проходившая переоценок - в ценах приобретения» (Промышленность России, 2005: Стат. сб. / Федеральная служба государственной статистики (Росстат). - М., 2006, с. 451). Это означает систематическое завышение стоимости вновь введенного оборудования по отношению к уже накопленным фондам.
39 Информационные материалы о деятельности департамента науки и промышленной политики за 2007 год и мероприятиях, намеченных на 2008 год. - М.: Правительство Москвы. Департамент науки и промышленной политики города Москвы, 2008, с. 5.

40 Denis D. and McConnellJ. International corporate governance //Journal of financial and quantitative analysis. - 2002. - Vol. 38. - No. 1, p. 1-36.
41 Bebchuk L. The case for increasing shareholder power // Harvard law review. - 2005. - Vol. 118. - No. 3, p. 833-917.
42 Enriques L, Volpin R Corporate governance reforms in continental Europe//Journal of economic perspectives. - 2007. - Vol. 21. - No. 1. -Winter, p. 117-140.
43 CoatesJ. The goals of the Sarbanes-Oxley act // Journal of economic perspectives. - 2007. - Vol. 21. - No. 1. - Winter, p. 91.
44 Feldman A. Surviving Sarbanes-Oxley // Inc.Magazine. - 2005. - Vol. 27. - Issue 9. - September, p. 134.
45 Henderson R. European finance. - London: McGraw-Hill, 1993, pp. 280-282.

46 Комплексное народно-хозяйственное планирование. М.: Экономика, 1974.
47 Там же, с. 36-42.
48 Подробнее о взаимодействии органов власти в ходе организации долгосрочного планирования см. в: Росляк Ю. Стратегические приоритеты развития крупного города. - М.: Наука, 2010, сс. 146-159.
49 EichnerA. The megacorp and oligopoly: micro foundations of macro dynamics. - Cambridge: Cambridge university press, 1976, 278-288.

50 Красильщиков В. Азиатские «тигры» и Россия: страшен ли бюрократический капитализм? // МирРоссии. - 2003. - Т. XII. - №4, с. 20.

51 Там же.

Источник: Научно-информационный журнал "Экономика мегаполисов и регионов". - 12.2010. - № 6 (36)